Глава 6. Правда, что удивительнее вымысла.
Идти было некуда. Некуда. Коридор все тянулся – бесконечный отрезок пустоты, бесплодная страна, наполненная эхом. Звук его собственных торопливых шагов пытался и не мог развеять пелену молчания, окружавшего все вокруг. Стену ужаса. Плотная тишина, пронизанная страхом, оттеняемая лишь звуком прерывистого дыхания. Тень мальчика стремительно скользила по стенам, пока он бежал в никуда.
Наконец, он опять оказался в своей комнате. Нет. Не в своей. В комнате, где его содержали.
читать дальше
Тьма была везде. Теперь он чувствовал это – чувствовал остро, болезненно – весь замок был пропитан Тьмой. Заклятие на окне – Темное. На двери – Темное. Они светились у него в сознании – нити магической энергии, потрескивающие черным и красным, оплетающие все в комнате, от кровати и до гардероба, сходящиеся у двери в коридор.
В том, которого он коснулся, тоже была Тьма. Так много, что мужчина, казалось, пылал ею, излучая жар Темного пламени, и жар этот властно манил Гарри. Магия с ароматом крови и… мускуса? Знак, горящий на руке мужчины. Взрыв наслаждения – и пламя чужой магии, сливающееся с его собственным, будто два костра, соединенные в один случайным порывом ветра. Рука, касающаяся его лица – словно рука поклонника, рука слуги, рука любовника… Гарри не был уверен, смог бы он различить их. Его будто пробовали на вкус – легким касанием, благоговейным прикосновением к его губам. Пробовали его душу, пожирали ее, поклонялись ей… серебряными молниями этих глаз, пальцами, так испуганно касающимися его и такими мягкими, такими нежными. Нежными… ощущение вопиющей неправильности случившегося оставляло во рту Гарри горький, вяжущий привкус.
Он все еще чувствовал его магию – ее отчаянную, прекрасную пульсацию. Нити Тьмы тянулись от хозяина, опутывая весь дом – сложная сеть удерживала Гарри здесь так же надежно, как силок – добычу.
Гарри огляделся вокруг с неожиданным страхом и удивлением. С его глаз словно сорвали плотную повязку – как будто он всю жизнь был слепым, а теперь зрение вернулось. Теперь он чувствовал – почти видел – магию, обвившуюся вокруг каждой вещи в комнате. Дрожь силы, пронизывающей все здание, наполняющей воздух. Что-то внутри него стремилось присоединиться к этой Тьме – слиться с ней, раствориться в ее потоках. Это что-то неудержимо рвалось наружу, нетерпеливое, как ребенок, которому подошло время появиться на свет. Когда тот человек коснулся его, оно поднялось на поверхность, медленно расправляя лепестки, как цветок под Темным солнцем – каждый лепесток мерцает магией; каждый – как язык пламени, клеймящий его душу. Костер, опять вспыхнувший внутри при одном воспоминании о прикосновении того человека.
Гарри опустился на кровать и подтянул колени к груди, усилием воли пробуя отогнать накатившее возбуждение. Мальчик сжал руки, чтобы не касаться себя. Он не подчинится этому, он просто не может… То, что сейчас корчится внутри, так же смертельно опасно, как и маняще. Оно и его самого могло превратить в смертоносное оружие, такое же отточенное и сверкающее, как тот мужчина, который коснулся его сегодня. Если бы он остался, если бы позволил ему продолжать… возможно…
Кусая губы, Гарри смотрел на потолок. Все, что произошло с ним, было неправильно. Жар, наслаждение, магия… То, как жаждал он человека, державшего его в этой тюрьме… своего врага… он с ума сошел. Гарри стиснул зубы, и горячие слезы обожгли глаза, когда он вспомнил Хогвартс. Гермиона, Рон…
Рон…
И вдруг – гнев, и тошнота подкатила к горлу. О чем он думает? Сегодня он предал их всех – друзей, родителей, Сириуса, Хагрида, Дамблдора… даже Снейпа. Что бы они подумали, если бы узнали, что он сегодня натворил? Что он хотел… хотел…
- О боже… - простонал Гарри, уткнувшись лицом в колени. Слезы хлынули сквозь крепко зажмуренные глаза.
***
Люциус медленно пробуждался, хотя так и не заснул по-настоящему. Поттер-видение растаял в его руках, как большое облако дыма, и тепло его тела исчезло.
Какое-то время он просто лежал, не двигаясь, а комната внезапно стала слишком холодной, слишком пустой. Под кожей сгущался ледяной гнев. Боль ушла, и резко, словно пробирающий до костей ветер, вернулась ясность сознания.
Сон не менял ничего. Это всего лишь минутная слабость, естественный результат физического истощения. Сон не значил ничего – и ничего не требовал. Не лишал ни силы, ни достоинства, ни самообладания. Ледяной взгляд серых глаз становился все жестче.
Люциус Малфой все еще был повелителем этого поместья – и всего, что было в нем.
В том числе и Гарри Поттера.
С холодным отвращением мужчина отметил, что его одежды были грязными… липкими. Взмахнув рукой, Люциус пробормотал чистящее заклинание. Затем быстро взвесил в уме возможность вызвать обед к себе в комнату, потому что солнце уже садилось, и выходило, что он не ел целый день.
Однако голода Люциус не чувствовал – он не чувствовал вообще ничего, кроме колючего холода под кожей. Он уже знал, что должно быть сделано теперь, когда проявились истинные способности Поттера.
Люциус жаждал вызова. Просто случилось так, что судьба подкинула ему гораздо более достойного противника, чем он ожидал. Не из-за чего расстраиваться – все это было не более чем мелким неудобством, требующим просто корректировки первоначальных планов. Большая опасность несла в себе и большие возможности, а в этом отношении Поттер представлял собой настоящую находку. Теперь Люциус должен был поговорить с мальчиком – вынудить его пойти на компромисс. И дело следовало решить немедленно.
Зашуршали гладкие простыни – Люциус поднялся на ноги. Мгновение он смотрел на пламя камина, которое благодаря заклинаниям всегда вспыхивало сразу после заката. Теперь комната слишком походила на ту, другую, из его сна.
Люциус повернулся к выходу, губы его искривились в горькой усмешке.
Он отмахнулся от воспоминаний о том, как худые коленки обнимали его талию, как горячее дыхание стонами обжигало его. Постарался не обращать внимания на то, что руки его до сих пор слегка дрожали.
То, что преимущество было за Поттером, не имело значения. Сегодня он сравняет счет.
***
Гарри поднял глаза, услышав шаги за дверью. Их уверенная тяжелая поступь уже стала знакомой. Он напрягся, когда звуки снаружи умолкли. Чего он ждет?.. Скользкий страх свинцовой змеей свернулся в животе.
Ручка двери медленно повернулась.
Гарри вцепился в простыни.
Дверь распахнулась – бесшумно. Гарри заметил, как заклинания на ней коротко вспыхнули, распознавая входящего человека. Вспышка света еще больше удлинила и без того грозную тень его… тюремщика? Врага? Гарри уже не был ни в чем уверен. Единственное, что он знал – то, что его прикосновение к Смертному Знаку изменило все. Неизвестно только, к лучшему или к худшему.
Несколько бесконечных минут они просто смотрели друг на друга. Он выглядит старше, чем в прошлый раз, подумал Гарри, и – гораздо более утомленным; мужчина тяжело опирался на ручку двери. Светлые волосы сияли, как белое пламя в лившемся из коридора ярком свете свечей – свете, бросавшем тень на черты его лица, углублявшем складки у твердо сжатого рта и морщинки у холодных глаз.
Воспоминания об их предыдущей встрече вернулись с новой силой, накрывая Гарри с головой. Волна пьянящей мощи, покалывание от простого прикосновения, жар дыхания у лица, так близко…
Гарри вспыхнул и отвел было глаза, но быстро передумал, опасаясь, что его могут застать врасплох. Мужчина все еще изучал его пристальным взглядом. Гарри сглотнул. Он вообще собирается что-нибудь говорить?
В конце концов Гарри заговорил первым.
- Что… что вы хотите? – хриплым шепотом.
На лице мужчины промелькнуло странное выражение, и Гарри понял, что спрашивать было довольно глупо. Пленники не задают вопросов…
Однако на лице волшебника не отразилось никакого презрения. На самом деле там не отражалось вообще ничего: лицо – как крышка на чем-то бурлящем и смертельно опасном. Словно эпизода со Смертным Знаком никогда и не было. Когда мужчина заговорил, голос его был так же невозмутим и размерен, как всегда – ничуть не похож на нервный хрип Гарри.
- В твоей комнате нет камина.
Гарри пораженно вздрогнул, только сейчас заметив, что после заката сидел в полной темноте, потерянный в своих мыслях – или, точнее, пробуя потеряться в них – пока свет из открытой двери не вырвал его из задумчивости.
- Тебе лучше последовать за мной, Поттер. Нам есть что обсудить.
- К-куда вы меня поведете? – Гарри собрал все свое мужество и выпрямил спину.
Волшебник кинул в его сторону холодный взгляд, перед тем как повернуться.
- В более удобную комнату, мистер Поттер. Я не люблю вести переговоры в темноте.
Переговоры?..
***
Люциус чувствовал, что его спокойствие в значительной степени восстановлено. Помимо удовлетворения от заикания Поттера при одном его появлении, настоящим облегчением было узнать то, что мальчик, очевидно, не подозревал о значении – истинном значении – своей способности активизировать Знак. Это сделает переговоры намного более легкими.
В первый момент вид Поттера, сидящего на кровати в окружении белых простыней, опять чуть не лишил его самообладания. Картина слишком резко возвращала Люциуса к недавнему сну – воспоминание до сих пор таилось у него в сознании, как свернувшаяся в клубок змея с телом, сотканным из золотого, белого и огненно-алого. Он ненавидел ту власть, которую имел над ним этот сон. Люциус смотрел на горло мальчика, обнаженное лившимся из-за спины мужчины светом. Он почти ожидал обнаружить там темные синяки… синяки от его рук…
Усилием воли Люциус заставил себя успокоиться, позволив себе лишь едва заметную гримасу. Не будь смешным. Это был всего лишь сон. Сны не могут влиять на реальность. Настоящие переговоры начнутся именно сейчас. Мальчик спросил, чего он хочет… Да. У Поттера было то, чего хотел Люциус – могущество, причем весьма значительное. Конечно, благородный гриффиндорец будет столь любезен и поделится – особенно если ему объяснить все преимущества подобного поступка…
…и очевидное предательство тех, кого Поттер называл своими друзьями. То, что все они скрывали от мальчика его собственный потенциал, ясно это показывало. Мальчик вырос в аквариуме, созданном Дамблдором, не имея ни малейшего шанса хоть раз получить представление о мотивах, двигавших Темными волшебниками. Они все боялись Гарри Поттера. Боялись.
Мальчик должен узнать, что борьба между Светом и Тьмой не имела ничего общего ни с противостоянием добра и зла или даже доброты и жестокости. Дело было во власти. Борьба – это равновесие между мертвой статикой Порядка и смертоносным разрушением Хаоса. Между теми, кто обладает редкостной силой, и теми, кто боится ее использовать. И за этой вечной битвой, как за любой другой – только страх и желание.
В итоге у Поттера просто не останется иного выбора. Люциус убедит мальчика в том, что он – его единственное спасение. Его дорога во Тьму и разочарование в Свете.
Его губы скривились в короткой удовлетворенной ухмылке. Поттера все еще можно было использовать – и даже с большей отдачей, теперь, когда Тьма внутри него наконец проявилась. Люциус собирался совершить нечто совершенно отличное от его первоначальных планов.
Теперь, чтобы доказать Поттеру, что он жил во лжи…
Люциус собирался сказать ему правду.
Конец 6 главы.
«Ведь правда удивительнее вымысла»
Марк Твен
Марк Твен
Идти было некуда. Некуда. Коридор все тянулся – бесконечный отрезок пустоты, бесплодная страна, наполненная эхом. Звук его собственных торопливых шагов пытался и не мог развеять пелену молчания, окружавшего все вокруг. Стену ужаса. Плотная тишина, пронизанная страхом, оттеняемая лишь звуком прерывистого дыхания. Тень мальчика стремительно скользила по стенам, пока он бежал в никуда.
Наконец, он опять оказался в своей комнате. Нет. Не в своей. В комнате, где его содержали.
читать дальше
Тьма была везде. Теперь он чувствовал это – чувствовал остро, болезненно – весь замок был пропитан Тьмой. Заклятие на окне – Темное. На двери – Темное. Они светились у него в сознании – нити магической энергии, потрескивающие черным и красным, оплетающие все в комнате, от кровати и до гардероба, сходящиеся у двери в коридор.
В том, которого он коснулся, тоже была Тьма. Так много, что мужчина, казалось, пылал ею, излучая жар Темного пламени, и жар этот властно манил Гарри. Магия с ароматом крови и… мускуса? Знак, горящий на руке мужчины. Взрыв наслаждения – и пламя чужой магии, сливающееся с его собственным, будто два костра, соединенные в один случайным порывом ветра. Рука, касающаяся его лица – словно рука поклонника, рука слуги, рука любовника… Гарри не был уверен, смог бы он различить их. Его будто пробовали на вкус – легким касанием, благоговейным прикосновением к его губам. Пробовали его душу, пожирали ее, поклонялись ей… серебряными молниями этих глаз, пальцами, так испуганно касающимися его и такими мягкими, такими нежными. Нежными… ощущение вопиющей неправильности случившегося оставляло во рту Гарри горький, вяжущий привкус.
Он все еще чувствовал его магию – ее отчаянную, прекрасную пульсацию. Нити Тьмы тянулись от хозяина, опутывая весь дом – сложная сеть удерживала Гарри здесь так же надежно, как силок – добычу.
Гарри огляделся вокруг с неожиданным страхом и удивлением. С его глаз словно сорвали плотную повязку – как будто он всю жизнь был слепым, а теперь зрение вернулось. Теперь он чувствовал – почти видел – магию, обвившуюся вокруг каждой вещи в комнате. Дрожь силы, пронизывающей все здание, наполняющей воздух. Что-то внутри него стремилось присоединиться к этой Тьме – слиться с ней, раствориться в ее потоках. Это что-то неудержимо рвалось наружу, нетерпеливое, как ребенок, которому подошло время появиться на свет. Когда тот человек коснулся его, оно поднялось на поверхность, медленно расправляя лепестки, как цветок под Темным солнцем – каждый лепесток мерцает магией; каждый – как язык пламени, клеймящий его душу. Костер, опять вспыхнувший внутри при одном воспоминании о прикосновении того человека.
Гарри опустился на кровать и подтянул колени к груди, усилием воли пробуя отогнать накатившее возбуждение. Мальчик сжал руки, чтобы не касаться себя. Он не подчинится этому, он просто не может… То, что сейчас корчится внутри, так же смертельно опасно, как и маняще. Оно и его самого могло превратить в смертоносное оружие, такое же отточенное и сверкающее, как тот мужчина, который коснулся его сегодня. Если бы он остался, если бы позволил ему продолжать… возможно…
Кусая губы, Гарри смотрел на потолок. Все, что произошло с ним, было неправильно. Жар, наслаждение, магия… То, как жаждал он человека, державшего его в этой тюрьме… своего врага… он с ума сошел. Гарри стиснул зубы, и горячие слезы обожгли глаза, когда он вспомнил Хогвартс. Гермиона, Рон…
Рон…
И вдруг – гнев, и тошнота подкатила к горлу. О чем он думает? Сегодня он предал их всех – друзей, родителей, Сириуса, Хагрида, Дамблдора… даже Снейпа. Что бы они подумали, если бы узнали, что он сегодня натворил? Что он хотел… хотел…
- О боже… - простонал Гарри, уткнувшись лицом в колени. Слезы хлынули сквозь крепко зажмуренные глаза.
***
Люциус медленно пробуждался, хотя так и не заснул по-настоящему. Поттер-видение растаял в его руках, как большое облако дыма, и тепло его тела исчезло.
Какое-то время он просто лежал, не двигаясь, а комната внезапно стала слишком холодной, слишком пустой. Под кожей сгущался ледяной гнев. Боль ушла, и резко, словно пробирающий до костей ветер, вернулась ясность сознания.
Сон не менял ничего. Это всего лишь минутная слабость, естественный результат физического истощения. Сон не значил ничего – и ничего не требовал. Не лишал ни силы, ни достоинства, ни самообладания. Ледяной взгляд серых глаз становился все жестче.
Люциус Малфой все еще был повелителем этого поместья – и всего, что было в нем.
В том числе и Гарри Поттера.
С холодным отвращением мужчина отметил, что его одежды были грязными… липкими. Взмахнув рукой, Люциус пробормотал чистящее заклинание. Затем быстро взвесил в уме возможность вызвать обед к себе в комнату, потому что солнце уже садилось, и выходило, что он не ел целый день.
Однако голода Люциус не чувствовал – он не чувствовал вообще ничего, кроме колючего холода под кожей. Он уже знал, что должно быть сделано теперь, когда проявились истинные способности Поттера.
Люциус жаждал вызова. Просто случилось так, что судьба подкинула ему гораздо более достойного противника, чем он ожидал. Не из-за чего расстраиваться – все это было не более чем мелким неудобством, требующим просто корректировки первоначальных планов. Большая опасность несла в себе и большие возможности, а в этом отношении Поттер представлял собой настоящую находку. Теперь Люциус должен был поговорить с мальчиком – вынудить его пойти на компромисс. И дело следовало решить немедленно.
Зашуршали гладкие простыни – Люциус поднялся на ноги. Мгновение он смотрел на пламя камина, которое благодаря заклинаниям всегда вспыхивало сразу после заката. Теперь комната слишком походила на ту, другую, из его сна.
Люциус повернулся к выходу, губы его искривились в горькой усмешке.
Он отмахнулся от воспоминаний о том, как худые коленки обнимали его талию, как горячее дыхание стонами обжигало его. Постарался не обращать внимания на то, что руки его до сих пор слегка дрожали.
То, что преимущество было за Поттером, не имело значения. Сегодня он сравняет счет.
***
Гарри поднял глаза, услышав шаги за дверью. Их уверенная тяжелая поступь уже стала знакомой. Он напрягся, когда звуки снаружи умолкли. Чего он ждет?.. Скользкий страх свинцовой змеей свернулся в животе.
Ручка двери медленно повернулась.
Гарри вцепился в простыни.
Дверь распахнулась – бесшумно. Гарри заметил, как заклинания на ней коротко вспыхнули, распознавая входящего человека. Вспышка света еще больше удлинила и без того грозную тень его… тюремщика? Врага? Гарри уже не был ни в чем уверен. Единственное, что он знал – то, что его прикосновение к Смертному Знаку изменило все. Неизвестно только, к лучшему или к худшему.
Несколько бесконечных минут они просто смотрели друг на друга. Он выглядит старше, чем в прошлый раз, подумал Гарри, и – гораздо более утомленным; мужчина тяжело опирался на ручку двери. Светлые волосы сияли, как белое пламя в лившемся из коридора ярком свете свечей – свете, бросавшем тень на черты его лица, углублявшем складки у твердо сжатого рта и морщинки у холодных глаз.
Воспоминания об их предыдущей встрече вернулись с новой силой, накрывая Гарри с головой. Волна пьянящей мощи, покалывание от простого прикосновения, жар дыхания у лица, так близко…
Гарри вспыхнул и отвел было глаза, но быстро передумал, опасаясь, что его могут застать врасплох. Мужчина все еще изучал его пристальным взглядом. Гарри сглотнул. Он вообще собирается что-нибудь говорить?
В конце концов Гарри заговорил первым.
- Что… что вы хотите? – хриплым шепотом.
На лице мужчины промелькнуло странное выражение, и Гарри понял, что спрашивать было довольно глупо. Пленники не задают вопросов…
Однако на лице волшебника не отразилось никакого презрения. На самом деле там не отражалось вообще ничего: лицо – как крышка на чем-то бурлящем и смертельно опасном. Словно эпизода со Смертным Знаком никогда и не было. Когда мужчина заговорил, голос его был так же невозмутим и размерен, как всегда – ничуть не похож на нервный хрип Гарри.
- В твоей комнате нет камина.
Гарри пораженно вздрогнул, только сейчас заметив, что после заката сидел в полной темноте, потерянный в своих мыслях – или, точнее, пробуя потеряться в них – пока свет из открытой двери не вырвал его из задумчивости.
- Тебе лучше последовать за мной, Поттер. Нам есть что обсудить.
- К-куда вы меня поведете? – Гарри собрал все свое мужество и выпрямил спину.
Волшебник кинул в его сторону холодный взгляд, перед тем как повернуться.
- В более удобную комнату, мистер Поттер. Я не люблю вести переговоры в темноте.
Переговоры?..
***
Люциус чувствовал, что его спокойствие в значительной степени восстановлено. Помимо удовлетворения от заикания Поттера при одном его появлении, настоящим облегчением было узнать то, что мальчик, очевидно, не подозревал о значении – истинном значении – своей способности активизировать Знак. Это сделает переговоры намного более легкими.
В первый момент вид Поттера, сидящего на кровати в окружении белых простыней, опять чуть не лишил его самообладания. Картина слишком резко возвращала Люциуса к недавнему сну – воспоминание до сих пор таилось у него в сознании, как свернувшаяся в клубок змея с телом, сотканным из золотого, белого и огненно-алого. Он ненавидел ту власть, которую имел над ним этот сон. Люциус смотрел на горло мальчика, обнаженное лившимся из-за спины мужчины светом. Он почти ожидал обнаружить там темные синяки… синяки от его рук…
Усилием воли Люциус заставил себя успокоиться, позволив себе лишь едва заметную гримасу. Не будь смешным. Это был всего лишь сон. Сны не могут влиять на реальность. Настоящие переговоры начнутся именно сейчас. Мальчик спросил, чего он хочет… Да. У Поттера было то, чего хотел Люциус – могущество, причем весьма значительное. Конечно, благородный гриффиндорец будет столь любезен и поделится – особенно если ему объяснить все преимущества подобного поступка…
…и очевидное предательство тех, кого Поттер называл своими друзьями. То, что все они скрывали от мальчика его собственный потенциал, ясно это показывало. Мальчик вырос в аквариуме, созданном Дамблдором, не имея ни малейшего шанса хоть раз получить представление о мотивах, двигавших Темными волшебниками. Они все боялись Гарри Поттера. Боялись.
Мальчик должен узнать, что борьба между Светом и Тьмой не имела ничего общего ни с противостоянием добра и зла или даже доброты и жестокости. Дело было во власти. Борьба – это равновесие между мертвой статикой Порядка и смертоносным разрушением Хаоса. Между теми, кто обладает редкостной силой, и теми, кто боится ее использовать. И за этой вечной битвой, как за любой другой – только страх и желание.
В итоге у Поттера просто не останется иного выбора. Люциус убедит мальчика в том, что он – его единственное спасение. Его дорога во Тьму и разочарование в Свете.
Его губы скривились в короткой удовлетворенной ухмылке. Поттера все еще можно было использовать – и даже с большей отдачей, теперь, когда Тьма внутри него наконец проявилась. Люциус собирался совершить нечто совершенно отличное от его первоначальных планов.
Теперь, чтобы доказать Поттеру, что он жил во лжи…
Люциус собирался сказать ему правду.
Конец 6 главы.
@темы: гарри поттер, люциус малфой