“Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю…”
Ветхий завет, книга пророка Осии, 8:7
Ветхий завет, книга пророка Осии, 8:7
Люциуса Малфоя нелегко было удивить. Вся его жизнь была спланирована так же тщательно, как и волшебные шахматы: план, контр-план, уловка в уловке, действия продуманы на много шагов вперед, меры против любой возможной атаки приняты заранее… Сама жизнь была такова – битва – за знания, за силу… просто ради удовольствия. За выживание. Сражаться с жизнью, грудью вставать навстречу волнам перспектив и вероятностей было той игрой, от которой он никогда не уставал.
читать дальше
И в этом сражении, как и в любом другом, Люциус Малфой отнюдь не был простым солдатом.
И все же слизеринец, возможно, впервые в жизни, был обескуражен. Обнаружить Гарри Поттера – Гарри Поттера! – в своих собственных владениях было тем, о чем любой Упивающийся Смертью даже и не мечтал – настолько нелепа и смехотворна была сама мысль о подобной возможности. Секунды ошеломленной тишины сливались в минуты, а пальцы Люциуса все еще неверяще поглаживали шрам на лбу мальчика. Однако постепенно он вновь начал воспринимать окружающее: дуновение прохладного ветра принесло с собой аромат от вытоптанной травы; пальцы все еще помнили шелк его волос. Палочка была все еще зажата в другой руке, согревая ее и тихо гудя от переполняющей энергии.
Разум Люциуса пробудился от магической энергии, слабо покалывавшей его ладонь. Он едва заметно улыбнулся, чувствуя, как к нему возвращается привычное самообладание наряду со старым азартом борьбы. Если жизнь была сражением, то сейчас Люциус Малфой получил самый большой вызов в своей жизни. Появление этого мальчика во владениях Упивающегося Смертью – его владениях! – открывало такую бездну возможностей, что от их многообразия захватывало дух. Каждый вариант предполагал различные ходы, различные формы игры.
Подбирая свой плащ и обуздывая нетерпение, Люциус поднялся на ноги. Он использовал элементарный Mobilicorpus, чтобы доставить мальчика в особняк, и одновременно – свое, уже более сложное сонное заклятие, чтобы держать своего пленника под … контролем.
Все по порядку. Сначала – проверить, был ли он действительно Гарри Поттером. В конце концов, все возможно – от простого залья многосока до изощреннейшей Темной морфо-магии. Люциус оплел неподвижное тело сетью своих заклинания. Хотя, по правде говоря, было маловероятно, что кто-либо из волшебников – самоубийцы не в счет – додумался бы вторгнуться на территорию поместья Упивающегося Смертью в облике Гарри Поттера. Едва ли также это была работа шпиона или провокатора. Однако, теоретическая возможность все-таки оставалась возможностью. Ею не следовало пренебрегать.
Люциус тихо ждал, кровь стремительно бежала по его венам. Одна за другим его проверяющие заклятья начали возвращаться обратно; каждое несло только одно короткое пылающее сообщение:
Да.
***
Гарри беспокойно ворочался во сне, который был противоестественно глубок. Его тело реагировало на чары, окутывавшие его, пускающие серебряные усики в каждый мускул его тела, следующие за электрическим потоком, проходящим через его нервы, в каждую клетку плоти. Проверяющие одновременно и тело мальчика, и структуру его магического поля.
Задыхаясь во тьме, словно под толстым слоем воды, Гарри сознавал, что заклинания скользят по нему. Однако ни одно слово не сорвалось с его губ; даже мысли походили больше на мелкую рябь на поверхности озера, не в силах собраться во что-то осмысленное. Едва ли он знал, что проснуться окончательно ему мешает одно из самых действенных проклятий, существующих в волшебном мире, принуждая его разум бездействовать даже при том, что все тело мальчика дрожало от тысяч волшебных нитей, делавших свое дело.
Наконец, дрожь прекратилась, и Гарри почувствовал, что окружавшая его темная вода вновь стала неподвижной. Черная завеса сна начала опускаться все ниже и ниже. Хотя его разум оставался безмятежным и ничего не сознающим, как у новорожденного, Гарри повернул голову… к теплой руке, поглаживающей его брови. Отбрасывающей подальше волосы со лба.
***
Люциус отступил от кровати. Только столетиями культивировавшееся в семье Малфоев самообладание, усиливавшееся от поколения к поколению подобно вину многолетней выдержки, теперь удерживало его от того, чтобы опять соскользнуть в пучину ошеломленного оцепенения. Каждое из наложенных заклятий возвратилось к нему с одним и тем же ответом. Неуклюжая жертва его заклятия constrictus действительно была Гарри Поттером.
Гарри Поттер. Мальчик, Который Выжил. Последний наследник Гриффиндора. Союзник Дамблдора. Враг Вольдеморта.
Школьник.
Люциус уцепился за это последнее слово, опускаясь на стул недалеко от кровати. Его сонное заклятие было весьма эффективным и в то же время безопасным, поскольку он позволяло телу функционировать в нормальном режиме, не воздействуя ни на сердечный ритм, ни на кровяное давление или другие жизненно важные процессы. Остальные сонные заклятия имели обыкновение замедлять метаболизм, иногда – до опасно низкого уровня. Люциус терпеть не мог те грубые и неуклюжие чары, поэтому давно создал свой собственный аналог – более элегантный. Gemynd-silencio, как Люциус называл его сам для себя, был своего рода психологической версией Silencio. В то время как Silencio просто не позволял вымолвить ни слова, Gemynd-silencio сковывал также мысли жертвы, рассеивая их прежде, чем они могли сформироваться. Идеальный способ вывести противника из строя – оставляя тело невредимым и свободным для дальнейших… воздействий, а разум не способным ничего осознать.
Люциус глубоко вздохнул и устроился на стуле поудобнее. Он полностью отдавал себе отчет в необратимых последствиях любого решения, которое он примет сегодня ночью. Мысленно он уже мог проследить несколько дорожек, по которым он может пойти. Это был, Люциус скривился от банальности сравнения, своеобразный перекресток.
Что делать с Гарри Поттером? Что делать с Мальчиком, Который Выжил, прибывшим к его порогу так аккуратно и вместе с тем необъяснимо, как будто доставленный совиной почтой?
Люциус еще раз вздохнул. Имеются, спокойно ответил его мозг потомственного слизеринца, три основных варианта.
Первый. Убить мальчишку. Плюсы: устранение любой потенциальной опасности от присутствия этого волшебника в его владениях, пока вышеупомянутый волшебник не пришел в себя. Такая возможность нанести поражение старому врагу вряд ли представится снова. Минусы: Гнев Вольдеморта. Со времени того фиаско с философским камнем три года назад Вольдеморт перенес усилия с достижения личного бессмертия на наблюдение за Мальчиком, Который Выжил. Он не выказывал интереса к уничтожению мальчика; просто наблюдал, как будто дожидаясь чего-то. Если Люциус убьет мальчика, то рискует вызвать неудовольствие Темного Лорда (возможно, за лишение его какой-то забавы; возможно, за прерывание какого-то исследования). И не только это – тогда сам Люциус навсегда лишится возможности узнать, что так настойчиво стремился понять Вольдеморт относительно Поттера на протяжении последних лет. Вольдеморт был слизеринцем, а слизеринцы никогда ничего не боялись. Они просто были острожны. То, что у Вольдеморта была причина быть осторожным с Поттером, стало сигналом и для Люциуса. Ему необходимо было узнать побольше о мальчишке, прежде чем даже помыслить о его уничтожении. Опасность, размышлял Люциус, можно с равным успехом и обратить себе на пользу, и погибнуть от нее. Если Поттер был ножом, то Люциус предпочитал быть тем, кто сжимает его рукоять.
Второй. Удерживая мальчика в бессознательном состоянии, немедленно доставить его к Вольдеморту. Тот же, в свою очередь, будет волен делать с ним все, что пожелает: исследовать его, как большого подопытного кролика, или убить его, если это все-таки было тем, чего он желал. Отомстить, возможно, наложив Crucio на это молодое тело. Люциус сморщился при мысли о подобном исходе. Не то чтобы это его на самом деле волновало. На самом деле именно этот вариант был первым, о котором он подумал. Плюсы: завоевание даже еще большего доверия со стороны Вольдеморта, чем он когда-либо имел ранее. Далее – укрепление своего положения среди остальных Упивающихся Смертью и обеспечение молчания тех, кто оспаривал его право считаться правой рукой Темного Лорда. Минусы: Опять – невозможность выяснить, чего добивался Вольдеморт, наблюдая за мальчиком. Люциус был уверен, что Вольдеморт немедленно потребует мальчика к себе для каких-то своих целей, отстранив своих Упивающихся Смертью от происходящего, как он всегда делал, когда дело касалось его слишком близко. Люциус же окажется в незавидном положении человека, даже не знавшего точно, что находилось в его руках. Не говоря уже о том, что это станет большой шпилькой для фамильной гордости Малфоев – повести себя подобно послушному щенку, опрометью примчавшемуся к своему хозяину с Гарри Поттером, свисающим из гордых челюстей. Нет. Думай рационально, Люциус. Гордыня приходит перед падением, а не перед взлетом.
Третий. Привести мальчика в чувство и выкачать из него всю информацию - или завоевав его доверие, или применив пытки. Все, что потребуется, лишь бы добиться результата. Плюсы: Люциус выяснил бы, что именно заставляло Вольдеморта так напряженно собирать всю возможную информацию о мальчике. Если он сумеет овладеть этой информацией и обратить ее себе на пользу, то получит такое преимущество, которое, возможно, превратит Вольдеморта скорее в конкурента, чем в союзника. В конце концов, такой покров тайны вокруг всего, связанного с этим вопросом, указывал на то, что где-то здесь таилась или слабость Темного Лорда, или то, что могло бы значительно увеличить его силу. Как бы то ни было, секрет Поттера даст Люциусу преимущество – либо знание ахиллесовой пяты Вольдеморта, либо контроль над его могуществом. С точки зрения Слизерина, несправедливость состоит именно в отсутствии преимуществ. Минусы: Вольдеморт будет более чем вероятно просто взбешен задержкой доставки Поттера к нему (хотя, возразил Люциус сам себе, разве к тому времени я уже не буду обладать информацией, которая даст мне преимущество перед ним?). Также, конечно, Люциус подвергал себя угрозе, которая называлась Гарри Поттер – если он не найдет какого-нибудь способа обеспечить его повиновение.
Итак, подвел итоги Люциус, эти варианты являются тремя наиболее вероятными способами действия. Все остальные просто смехотворны. Даже из этих трех первый имеет больше минусов, чем плюсов. Исходя из правила выбирать решение с наибольшим количеством положительных сторон, этот выбор нежелателен.
Отлично. Итак, номер один отметаем.
Вариант номер два был бы наиболее благоприятным, если бы он по прежнему не оставлял Люциуса в полном неведении относительно истинных намерений Вольдеморта к Поттеру. Для Малфоя же быть в неведении – одна из наименее желательных ситуаций из всех возможных. Кроме того, его сущность истинного слизеринца требовала в любых обстоятельствах добиваться личной выгоды – даже если это означало пойти против текущих союзников. Вариант номер два позволит Люциусу поднять свой авторитет среди других Упивающихся Смертью, но возможность взять верх над Вольдемортом он неизбежно потеряет. Это окончательно приковало бы его к теперешнему положению – Люциус нахмурился – простого фаворита. Он не мог подняться выше положения доверенного лица Вольдеморта и благонадежного Упивающегося Смертью.
Вариант номер три грозил гневом Вольдеморта, чего обычно было достаточно, чтобы удержать Люциуса от действий в подобном направлении. Однако, его честолюбивая натура после столькох лет… “преданного служения” тому красноглазому вампиру уже с трудом смирялась с существующим положением вещей. Поттер, очевидно, обладал информацией, которая позволила бы Люциусу или подчинить себе Вольдеморта, или увеличить собственное могущество.
И, в конце концов, никто, кроме Люциуса, не знал, что Поттер находился в его власти. Если бы такое произошло, то мальчик бы здесь надолго не задержался. Если бы узнал кто-то из сторонников Вольдеморта, то он бы или захватил Поттера самостоятельно, или вызвал бы своего Лорда. Сторонники Дамблдора тоже немедленно примчались бы на выручку. Таким образом, на данный момент Люциус имел возможность удерживать здесь мальчика для того, чтобы выведать все слабости Вольдеморта столько, сколько ему потребуется. Ну, или по крайней мере до следующего собрания Упивающихся Смертью.
Хм-м… заманчиво. Оставить Поттера здесь и выжать из него все знания относительно Вольдеморта, до капли, а потом или заклинаниями устранить все последствия производимых с ним… операций и доставить к Вольдеморту (само собой, стерев всю память о предательстве Люциуса), или просто убить и использовать полученную информацию против Вольдеморта. С точки зрения малфоевского честолюбия это было наилучшим выбором. Третий вариант содержал в себе слишком много риска, чтобы любой посредственный Упивающийся Смертью посмел даже задуматься о подобных действиях.
Но, как Люциус очень хорошо знал, он не был и никогда не будет обычным рядовым. Люциус Малфой сам распоряжался своим будущим, и Поттер мог сделать это будущее намного ярче.
***
Когда первые лучи рассвета просочились через окно и легли на кровать, в которой лежал Поттер, Люциус наконец принял решение. Он провел часы, сидя на стуле у кровати, не двигаясь и мысленно взвешивая все за и против. Все это время его серые глаза не отрывались от мальчика, лежащего на кровати так неподвижно, что, если бы не равномерное дыхание, его можно было принять за мертвеца. Лицо Поттера было спокойно и обманчиво безмятежно, пряди темных волос опять закрывали шрам. Очаровательно неправильные черты лица придавали ему почти эльфоподобное выражение, нечто среднее между невинностью и торжественной скорбью. Так как мантии он лишился еще раньше, то теперь его худое тело прикрывала только большая магглская футболка и джинсы. Просто невероятно, подумал Люциус. Мальчик, Который Выжил, выглядел точно так же, как и любой из подростков, слоняющихся по магллским торговым центрам. Однако тень глубокой задумчивости, даже во сне не покидающая его лица, а также некоторые из наложенных Люциусом чар, поведали Люциусу совсем другую историю – историю молодого, но уже очень могущественного волшебника. Передо мной, еще раз поразился Люциус, возможно, самый большой шанс в жизни. А также самый большой риск.
Завтра начнется первый из его экспериментов – попытка получить информацию, завоевав доверие мальчика. Он знал, что скорее всего она закончится неудачей, и тогда, как это не прискорбно, придется применить более жесткие меры – пытки, например. Рот Люциуса сжался в отвращении. Это должно стать последним средством. Только самые примитивные и лишенные воображения грязнокровки прибегали к подобным методам для извлечения информации. Насколько изящнее это можно было сделать через хитрые уловки и тонко продуманную беседу! Вовремя произнесенная фраза могла дать намного больше, чем самый искусный удар плетью.
В конце концов Люциус поднялся на ноги; дисциплинированное тело не ощущало потребности потянуться. Он опять подошел к кровати, чтобы изучить лицо, так разительно отличающееся от лица его собственного сына. Темнота там, где Драко был светел, и румянец там, где он был бледен. Темные ресницы лежали на щеках, все еще по-детски округлых, смягчавших линию челюсти. Ничего похожего на угловатые, упрямые черты лица Драко. Едва заметная морщинка между бровями, как будто этому юному уму приходилось размышлять гораздо больше, чем следовало – в отличие от чистой, идеально гладкой кожи Драко, которого едва ли что-то заставляло хмуриться, кроме раздражения.
Люциус поднял руку, чтобы разгладить эту морщинку и ухмыльнулся, когда на лице Поттера бессознательно появилось выражение нежности. Такая инстинктивная, инфантильная реакция… такая доверчивая… такая глупая. Такая типично гриффиндорская. Сам Люциус, вероятно, немедленно подскочил бы на кровати с уже искрящейся на кончиках пальцев магической энергией и с парой десятков заклинаний наготове… несмотря на самые эффективные сонные чары в мире. Впрочем, его собственное сонное заклятие скоро исчезнет.
Люциус глубоко вздохнул и покинул комнату, направляясь к центру замка. Необходимо было сделать некоторые приготовления… а также приказать домовым эльфам быть готовыми обслужить его нового… гостя.
Судьба бросила ему вызов, вызов в облике Гарри Поттера. И он ответил так, как мог только истинный Малфой. Неустанно добиваясь большего. Больших знаний. Большей власти. Еще большего вызова.
Пронзительные глаза Люциуса вспыхнули. Игра началась, и он выиграет. Люциус Малфой сделал свой первый ход.
***